Зима стальных метелей - Страница 2

Недооценил я горцев. Сосчитали они мой маршрут. Выслали ловцов. Трое их было, все с винтовками. Один из мелкого озерца воду в котелок набирал, второй с костром возился, а к ногам третьего свалился я, с грудой мелких камней и в облаке пыли. Парни из местных, простые наемники. Зеленое хаки, старые винтовки. Только что-то мне с Анзором встречаться не хочется, совершенно. И ударил я в броске ближнего противника ребром стопы прямо в бедро. По перекошенной роже сразу понял — отсушил я ему ногу качественно. Этот на пять минут отвоевался. Взял его винтовку в руки, затвором щелкнул, блестит патрон, на месте. Оставшаяся парочка стала прикидывать свои шансы на успешное сопротивление. Вскинул ствол на вытянутой руке, нажал на курок, и полетел простреленный котелок прямо в воду. Новый патрон из обоймы в ствол вгоняю, уже на свои карабины не смотрят. Поняли — не успеют.

Планы придется резко менять. Раз меня нашли в безлюдной глуши, надо среди людей прятаться. Буду к Ладоге выходить, там с туристическими группами на Валаам смешаюсь, и уйду от загонщиков и охотников. Собрал я у бойцов все патроны, у каждого по шестьдесят было, три гранаты, чему сильно удивился, три финских ножа и половину продуктов. Все мне было просто не утащить. И так трофейный рюкзак набил под завязку, туда же и свою сумку засунул. И тут ушибленный мной паренек глазками заморгал. Точно — телефонов у них не было, значит, не одни они здесь ползают. Обернулся резко, вот она — вторая группа. Выстрел в утреннем лесу хорошо слышно. Вот и явились, не запылились.

— Вы бы за мной не ходили, — посоветовал я своим новым приятелям. — Видели, как стреляю. Больше посуду портить не буду, положу всех. За патроны и оружие спасибо, милостивые государи.

И побежал трусцой прямо на юг, к Ладоге, на запад позже сверну, незачем им свои намерения демонстрировать. И так положение прямо скажем — неважное. Можно даже сказать — совсем плохое. Так ведь не в первый раз, ухмыльнулся про себя, выворачивался до этого, вывернусь и сейчас.

Иду по дивным местам, смотрю, в основном, под ноги. Потянешь связки — считай уже покойник. А о переломе лучше вообще не думать, не кличь беду — она мимо пройдет. Поэтому проселочная дорога появилась внезапно, только что по мху шел, и вот кювет, колея наезженная, и разбитая допотопная машина на обочине. Пахнет бензином и машинным маслом, трупным запахом и неприятностями.

Огляделся я по сторонам — слишком сложная постановка для розыгрыша. Взял карабин наизготовку и рванулся к машине. Не хотелось долго находиться на открытом месте. И с разбега влетел в лужу крови, что натекла из простреленного неоднократно грузного тела, одетого в древнюю форму Красной Армии. Расстегнул нагрудный карман гимнастерки, вытащил командирскую книжку и командировочное предписание. Кто ты был? Начальник финотдела 461 стрелкового полка… Выполнение задания командования… Дата — 4 августа 1941 года… Выдача денежного довольствия отдельному батальону…

Прощай, Анзор, не увидимся, повезло тебе, педерасту гнойному. Я бы сейчас убегать не стал, просто всадил бы тебе вилку в глаз, и провернул бы раз несколько. Где-то кто-то опыты ставил, по единой теории поля или неделимости хронопотока, а меня в прошлое забросило. Да еще в такое время и место, где шансов выжить практически нет. Меня уже нет. Только стреляться все равно не буду. Не дождутся, гады.

Дальше уже действовал автоматически, доверяя инстинкту выживания. Мы с детства дружим втроем — я, он и интуиция. Развернул документы и шлепнул их в кровь. Разделся догола, натянул армейские галифе, куртку шофера накинул на голое тело, документы в карман, ТТ в кобуре на ремень, справа — как у покойного владельца было, хотя слева выхватывать удобнее. В кабине под ногами три мешка с деньгами. Беру. Часы на руке. Снимаю. Пока в карман, пусть там полежат, не могу сразу на себя надеть — противно. Водка — непременно взять. Сухари, бинт, чистые портянки и подштанники. Кисет с махоркой, портсигар с папиросами, винтовка Мосина с примкнутым штыком, две фляжки, солдатская книжка шофера без фотографии, тоже берем, вдруг пригодится…

Смерти нет, ребята. Это я вам как врач говорю. Или как очень опытный санитар.

Хотя, конечно, положение у меня просто катастрофическое…

Прикинем все плюсы и минусы ситуации.

Рассчитывать можно только на себя. Это плюс, это надежно. До весны здесь доживет только каждый четвертый. Все остальные — сдохнут. Загнутся, кони двинут, ласты склеят, умрут от голода, холода и жажды. Это минус. Пробиться поближе к руководству нельзя. Там все места заняты. А меня уже ждут оперативники и следователи НКВД, военная контрразведка, особые отделы трех фронтов и двадцати армий, военный трибунал и море стукачей, штатных и добровольных. Хорошо подготовилась советская власть к моему появлению. И все хотят или сразу меня убить, или на лесоповал отправить, чтобы я там умер, ворочая тяжеленные бревна.

За местного мне себя никак не выдать. У меня даже пластика и походка другая. И взгляд. И речь. Есть над чем поработать. Спрятал трофейные карабины, сбросил маршрут за последние сутки в память телефона, обеспечил себе возвращение к пещере, путь к истокам. Воду из бутылок перелил во фляжки, пластик сжег. Телефон в носок, кроссовки поверху портянками повязал, обмотки такой способ называется, винтовку на плечо, трофейный финский «Лахти» во внутренний карман куртки, ноги буду приволакивать и начну заикаться. Буду контуженого солдатика изображать. Но без перебора. А то, если решат, что симулирую, чтобы в тыл попасть, просто расстреляют — в назидание остальным. Перед каждой атакой в каждом полку трусов и задержанных дезертиров перед строем кончают, дают понять бойцам — здесь не шутят. А чтобы в плен не сдавались, у них всех родственников в заложники взяли. Попадет солдат в плен — а его родня сядет в лагерь. Согласно приказу номер двести семьдесят. Обидно будет просто лечь в общую братскую могилу для невезучих дурачков, постараемся такой участи избежать…